Цѣлый день пробылъ на мѣстѣ, ни съ кѣмъ не видѣлся, кромѣ Тишкевича и Адъютантовъ, которые всѣ, какъ мнѣ кажется, дичатся меня, какъ disgracié.

Смѣшно! Я доволенъ своимъ днемъ, ежели бы не лѣнь и не 2 дѣвки у хозяйки, которымъ я не могъ рѣшиться слова сказать и два часа ходилъ около дома. Кое какія мысли приходили въ голову, но я чувствую, какъ память притупляется, любовь и уваженіе и довѣріе къ уму исчезаютъ и я падаю въ мірѣ идеальномъ, не подвигаясь вслѣдствіе этого — какъ бы это должно было быть — въ мірѣ практическом. Именно одна изъ мыслей, по случаю которой мнѣ пришло въ голову это разсужденіе, было то, что — снискивать любовь ближняго напрасно. У Дик[енса] стоитъ наравнѣ съ другими правилами; это не можетъ быть правиломъ основнымъ, потому что оно сложно и состоитъ изъ многихъ. — А впрочемъ, несмотря на это, оно понятнѣе, всегда памятнѣе и какъ то ближе сердцу, чѣмъ другія правила основныя, какъ быть скромнымъ, довольнымъ, чистосердечнымъ.

Упрекаю себя нынче 1) за праздность; потому что нынѣшній день, сколько бы я не старался оправдать себя, одинъ изъ тѣхъ, въ которыхъ, я долженъ признаться, я ровно ничего не сдѣлалъ. — Не оставилъ по себѣ никакого слѣда, и 2) за ребяческую нерѣшительность съ дѣвками. —————— (2)